Режиссёр Виктория Печерникова взялась за пьесу Радзинского, с которой 25-летний драматург взлетел на вершину театрального Олимпа.
В 1964 году пьеса «104 страницы про любовь» ошеломила зрителей искренностью, стремительностью и романтизмом – таких страстных и смелых текстов о свободных чувствах на официальных театральных подмостках до Радзинского, пожалуй, не ставили. У пьесы, к счастью, яркая сценическая и киносудьба, но все это вместе с Оттепелью осталось в прошлом. Странно, что через 60 лет молодому режиссеру захотелось браться всерьез за пьесу об эпохе, воспоминания о которой сегодня вызывают в душе смятение – неужели в новом веке - больше никогда?
Все в этом новом спектакле сегодняшней Таганки смотрится неправдоподобно, декоративно, вычурно. Кажется, что даже костюмы и причёски художницы Ксении Кочубей попахивают нафталином.
Но самое странное тут – выбор актрисы на роль Наташи. Ничего личного против актрисы Надежды Флеровой не имею, я ее не знаю, возможно, она блистает в других спектаклях, но предложить ей роль легкомысленной влюбчивой стюардессы … – нет-нет и нет! Напрасно, несчастная актриса пытается передать легкость своей героини – героиня ее похожа на оглоблю, также деревянна и неуклюжа. Не передать реакцию зрителей на ее «глуповатый» (так положено по тексту автора) смех, могу сказать, что большая часть их сбежала в антракте. Девушку с таким натужным смехом полюбить категорически нельзя. Когда она издает этот чудовищный смешок, Константин Сергеевич всплескивает руками и стонет: «Не верю!» – клянусь, с первых минут и до последней не унимался уважаемый мной основоположник, пока я не покинула зал.
Главный герой Электрон Евдокимов (Павел Лёвкин) – вероятно, не только глух и слеп, но и не слишком умен, раз влюбился с первого взгляда в такое. Впрочем, достаточно увидеть его глубокомысленные позы у исписанной мелом (живого места нет) формулами школьной доски в лаборатории продвинутых физиков-ядерщиков. Так и слышишь голос Любови Орловой в роли чудаковатой ученой из фильма «Весна»:«Масса солнца составляет два октиллиона тонн, три октиллиона свечей…», – ну сегодня даже это не смешно, увы.
А еще, я совсем не понимаю, в какой школе учились эти артисты? Что у них с речью? Как может стюардесса Аэрофлота говорить пассажирам: пристегните рЭмни и наш рЭйс подходит к концу?
Единственный органичный персонаж, которого, кстати, нет у Радзинского, получился у артиста Сергея Кирпиченка – Ведущий, Поэт/Драматург. Он молод, симпатичен и ироничен, в отличие от прочих товарищей, у которых такие глупые серьезные лица.
Короче, три часа нафталина – на любителя.
P. S. Нельзя не упомянуть о входе в театр и про буфет.
На входе мы с подругой подумали, что на спектакль приехал президент - так тщательно нас обыскивали и проверяли (как в аэропорту), но зал был обычный, может, кто не дошёл, ибо половина второго ряда пустовала.
Буфет на первом этаже нас ошеломил своим разнообразием - там можно нормально поесть горячее, а не только бутерброды. Только потрясены мы были напрасно: театр на Таганке деловито сдал часть помещения Кофемании, в которую можно зайти даже с улицы!
Обратно в фойе охранник вас пропустит, но не обыщет, как на входе, так что есть шанс в следующий раз спокойней заходить в театр.