«Для меня театр это - способ существования, образ жизни…»

- Я родился в Свердловске. Мой папа был замдиректора цирка, и мама тоже работала в цирке. Как только я родился, мы сразу уехали, и с тех пор я все время езжу, так что вырос я в поездах и самолетах. Цирк наш был зимним и летним, зимой мы выступали, где придется, в разных городах, в том числе и в Москве, а летом возвращались в Свердловск, потом и вовсе там остались потому, что моя старшая сестра пошла в школу. Вырос я среди цирковых людей, и маленьким мальчиком был ассистентом у всех: что-то относил-приносил, бегал бесконечно по манежу. Мама была против того, чтоб я стал цирковым, хотя меня все старались тренировать. Особенно мне нравилась джигитовка. Алибек Кантемиров ко мне очень хорошо относился, и вообще был прекрасным человеком, постоянно меня тренировал, и скакал я уже довольно прилично, когда, лет в пятнадцать разбился и бросил это занятие.

Поступил я в Университет на филологический факультет. Учился вполне прилично, мне даже со второго курса предлагали сотрудничество с кафедрой. А потом меня выгнали из Университета за хиппизм. Я был хиппи – бродил по России, искал всяких людей, подобных себе, общался с разными интересными ребятами. Немножко политики, легкое фрондерство, бессмысленные песни у костра, потом немножко рок-н-ролла, но главной целью было – уйти от окружающего вранья. Меня выгнали из университета в первый раз за длинные волосы и за всякие хиппистские глупости. Я лежал дома без работы и без дела, и тут позвонил приятель и сказал: есть две работы - завхоз в картинной галерее и администратор по сельским гастролям в свердловском театре драмы. Я сказал: кидай монетку. Он кинул монетку, мне выпала драма, а он стал завхозом в картинной галерее. Сейчас живет во Франции, совсем неплохо, преподает в университете в Нормандии. А я вот так неожиданно влетел в театр, и вдруг мне все это начало нравится, я стал ходить в студенческий театр, даже что-то там играл. Начал снова учиться, восстановился в университете, стал заниматься современной драматургией, Вампиловым, но тут меня выгнали второй раз, теперь уже по диссидентским делам (я привез письма Сахарова из Москвы, и на меня «стукнули»). Спас меня один человек, Женя Панфилов, кстати, брат Глеба Панфилова, помог мне перевестись с дневного на заочное. Так меня бы выгнали из университета без права на восстановление, а тут не успели из комитета прийти бумаги, а я уже был на заочном, так что на дневном в списках не значился.

Я окончил университет, при этом все время работал в театре, занимался и монтировкой, и светом, был начальником отдела снабжения, и администратором, и заместителем директора, кем я только не был в театре, и даже играл на сцене, в основном, мертвых и трупы, меня выносили и уносили со сцены…

После окончания университета мне через ВТО предложили работать завлитом в кемеровском театре, и я уехал в Кемерово. В Кемерово я полтора года работал с очень интересным режиссером Борисом Соловьевым, в театре была сильная и дружная труппа. В провинции вообще было много хороших актеров и хороших режиссеров потому, что Москвы на всех не хватало. Я познакомился разными интересными людьми, мир открывался все шире, общался с Михаилом Михайловичем Рощиным, с Натальей Борисовной Бабочкиной (дочкой известного артиста Бориса Бабочкина), она была зав. Отделом культуры в журнале «Москва». Но Кемерово есть Кемерово, тем более у нас были конфликты с директором театра…, и я вернулся в Свердловск. Работу найти долго не мог, потому что все помнили про мое диссидентство. Но у меня уже была семья, маленький ребенок, надо было как-то выживать, я начал работать на радио, телевидении, много писал внештатно (поскольку меня в штат не брали). А потом один режиссер решил мне помочь, и я попал в завлиты свердловского ТЮЗа, в котором работаю до сих пор замдиректора по творческим вопросам. Правда, я там редко теперь бываю, но всю свою работу я делаю.

Потихоньку учился понимать театр, я ведь ничего в нем толком не понимал, хотя много лет в театре работал. Мне повезло: я попал в лабораторию к Зиновию Яковлевичу Корогодскому, известному режиссеру и педагогу, учился у него, много с ним ездил и просто внимал театру, знакомился с людьми, и учился, учился, учился. Работал со многими интересными режиссерами – Володей Рубановым, Димой Астраханом, Толей Праудиным, Гришей Дитятковским, это все крупные режиссеры сегодняшние, которые начинали в свердловском ТЮЗе, еще, будучи студентами. Была тогда в Свердловске прекрасная большая компания интеллектуалов, которые выросли в разных интересных людей. В эту компанию входил и Володя Хотиненко, и Леша Балабанов, и Слава Бутусов, много архитекторов…. Мне нравился город Свердловск: там можно было медленно вызреть, а уж реализоваться в Москве более быстрыми темпами. Я сам не собирался вообще никуда уезжать, и работал в Свердловске достаточно долго, но тут меня пригласил известный режиссер Адольф Шапиро быть завлитом в Риге. Я уехал в рижский театр и поработал полтора года завлитом, но рухнула советская власть, Рига отделилась, театр закрыли, а нас всех отправили по домам. Я снова вернулся в Свердловск, продолжил работу завлита, организовал фестиваль «Реальный театр», это - самый старый театральный фестиваль в России (с 1990-го года). Помимо этого я вошел в лабораторию по современной драматургии, которая была при Министерстве культуры России. Эта лаборатория тоже была полна интересных людей. Вообще среда – это очень важная вещь. В той лаборатории, куда я входил, были Люся Улицкая, Миша Угаров, Миша Бартенев, Леша Слаповский, Сережа Ливнев, Коля Коляда и много разных талантливых людей, у которых я все время учился. Мне и сейчас все интересно и не бывает скучно никогда…

Потом я познакомился с человеком, который сыграл в моей жизни большую роль – с Эдиком Бояковым, который был тогда завлитом Воронежского ТЮЗа. Он уехал из Воронежа, стал состоятельным человеком, а потом все бросил и открыл «Золотую маску», в которую он позвал и меня. Я работал в дирекции «Золотой маски» шесть лет (отвечал за процедуру награждения). Живя в Екатеринбурге, приезжал на несколько дней в Москву, это были новые связи, новые люди, новые интересные повороты. Так получилось, что жизнь нас с Эдиком развела, но в «Золотой маске» я работаю уже девять лет экспертом. Сегодня никого не сужу, не вхожу в состав жюри, я - член экспертного совета: просто предлагаю спектакли, которые мне нравятся.

Я – человек репертуарного театра. Научившись, поняв что-то в семинарах (первый семинар, в котором я когда-то участвовал, был у Ольги Никифоровой), придумал свою модель семинара. Поездив несколько лет в качестве критика, отбирая для фестивалей спектакли как селектор, я столкнулся с тем, что по России ставят одни и те же режиссеры пожилого возраста, и нет молодых. Тогда я организовал лабораторию «Молодая режиссура и профессиональный театр». Поехал в Москву, договорился с интересными педагогами: с Марком Захаровым, Сережей Женовачем, с Гришей Козловым (в Питере), они стали мне давать мне студентов, которые приезжали в Екатеринбург. Ребята репетировали отрывки из разных пьес, а на показы я уже приглашал всех главных режиссеров Урала, Сибири и Поволжья, поскольку всех знаю хорошо. Все стали съезжаться и разбирать молодых режиссеров, которые теперь ездят и ставят спектакли по всей России. Сегодня многие из них стали главными режиссерами, а я свою лабораторию переделал в «Лабораторию современной драматургии и молодой режиссуры». Потом Рома Должанский, с которым мы много лет знакомы, рассказал про все это Жене Миронову, и Женя меня пригласил в свою Программу по поддержке малых городов России, что тоже очень интересно для меня.

Помимо этого, я делаю лаборатории в разных национальных театрах, которые очень люблю: в Туве - на тувинском языке, в Хакассии - на хакасском языке, в Улан-Удэ и т.д.

И есть у меня еще одна лаборатория по поиску главных режиссеров театра. Дело в том, что та система, которая существует сегодня, ужасно несовершенна и даже вредна. Любой может подать конкурсную заявку на замещение вакантной должности главного режиссера, лишь бы у него было соответствующее образование, половина этих желающих люди, просто пытающиеся получить денег на постановку, и не собирающиеся потом быть главными режиссерами, а театр по закону обязан всем предоставить возможность проверочной постановки. В итоге уходит сезон, теряются деньги, толку никакого. Я предложил театрам, которые ищут главных режиссеров такой тип лаборатории: я привожу трех-четырех человек, готовых стать главными режиссерами, они делают эскизы спектаклей, а уж театр сам выбирает, с кем будет иметь дело. Все это не стоит почти никаких денег, основные средства уходят на дорогу, но тут помогает министерство культуры. Театр на Сахалине уже возглавляет человек, который пришел из лаборатории, в Челябинске, в Кемерово, в Томске, это тоже сработало, и мне это организовывать интереснее, чем в Москве и Питере, где и без меня хватает бессмыслицы.

Так я гоняю по провинции, живу в поездах и самолетах по три-четыре дня в каждом городе, не бывая в Екатеринбурге по два месяца (просто иногда приезжаю и поливаю дома свой цветок). С одной стороны, действует цирковая закваска - все время путешествовать, собираться, разбираться и ездить, с другой стороны, для меня независимость, неконфликтность и свобода – очень важные вещи, в душе я остался тем же хиппи.

Я призван, как я считаю, обеспечивать идеальные условия, чтобы развивалось искусство, возникало что-то новое…

Я люблю театр, спектакли, живую энергию, которая идет со сцены, там я многое понимаю, чувствую. В театре нет никаких посредников - ни цифры, ни плазмы, ни фонограммы, невозможно спрятаться за технологии, это - живое искусство: один живой человек рассказывает другому живому человеку, и это искусство никогда не умрет. Театр, конечно, тоже врет, как и все, но сквозь ложь все же пробивается что-то подлинное, истинное, настоящее….

Есть театры, куда ездить не хочется, хотя они и зовут настойчиво, а есть театры, в которые я хожу на все спектакли. Мне интересно смотреть то, что делает Миндаугас Карбаускис, Толя Праудин, Кирилл Вытоптов, Леша Писегов, я люблю национальный татарский театр в Казани, театр в Туве…, мне интересно, что делают молодые режиссеры.

А семинары я даже люблю больше чем театр, там - чистая энергия, режиссеры и актеры в состоянии стресса создают нечто такое интересное, что никто не ожидает.

Люблю малые города, у меня есть любимые театры в Минусинске, в Лысьве, в Мотыгино. Я смотрю много спектаклей, знаю все театры России. У меня с собой всегда штук тридцать дисков со спектаклями, которые я должен посмотреть, и по диску я решаю, лечу я в тот театр смотреть вживую или нет, я – селектор многих фестивалей, отбираю спектакли, которые поедут на фестиваль. Таких людей не так много. У каждого фестиваля есть свои селекторы. Вот на моем фестивале «Реальный театр» я - единственный селектор. Вообще так принято в европейской практике – есть человек, который все собирает и отвечает за все, и я не боюсь ответственности. Я, как нанятый арт-директор фестиваля Черчиян в Хакассии, рекомендую какие-то спектакли туда. Вместе с Ромой Должанским мы в этом году собирали фестиваль «Академия». Я был одним из авторов замечательного фестиваля «Пространство режиссуры» в Перми, это - мое любимое детище, я его делал вместе с Борисом Мильграммом. Такой структуры нигде нет - фестиваль, обучающий режиссеров, фестиваль шедевров и замечательных людей. Я придумал систему пяти селекторов: драматург, режиссер, актер, критик и продюсер, каждый из них называет любой спектакль мира, мы его привозим, а селектор нам объясняет, почему это лучший спектакль с его точки зрения. На этот фестиваль в прошлом году я привозил замечательных педагогов из Германии, из Греции, из Петербурга, из Москвы, и режиссеров со всей России.

Театр доказал свою абсолютную живучесть, тем более у нас в стране, где человек совмещает в себе скоморошество и юродство. Без этого он никак не может ни выжить, ни прожить, и это - серьезная плодородная почва для появления артиста. Человек вообще по своей природе достаточно артистичен и способен прикидываться, но надо уметь это делать талантливо, в каких-то законах и рамках.

Я уверен, что живой обмен энергией через театр дает возможность человеку выжить, не деградировать. Когда видишь, как человек страдает на сцене, отчасти понимаешь, что происходит в жизни.

Для меня театр это - способ существования, образ жизни, я занимаюсь любимым делом, поэтому в отпуске не нуждаюсь, у меня и работа и отдых происходят одновременно, театральный мир мне чрезвычайно интересен и достаточно хорошо известен. Сидеть на одном месте не могу: мне нужна дорога, нужны люди, я должен понимать, чем могу помочь и быстро организовать эту помощь. В любом российском городе, где есть театр, я знаю куда пойти и у кого переночевать, в среднем я провожу в самолете тридцать-сорок часов каждый месяц, смотрю двести пятьдесят спектаклей в год…

Май 2012

материал опубликован в журнале "Театральный мир"