В Театре Сатиры на «Чердаке» поселился новый спектакль. Режиссер Никита Кобелев для своей постановки выбрал десять эпизодов из пьесы «Этот ребенок» современного французского драматурга Жоэля Помра. Пьеса выстроена из диалогов наших современников, обычных людей, и кто-то, возможно, узнает знакомые ситуации. Ситуации, в основном, почти все грустные, даже трагические. Зачем «этот ребенок» вне юмора и сатиры родился в Театре Сатиры, понять трудно, хотя, если поразмыслить, в Москве давно не осталось театров, у которых репертуар оправдывал бы название, разве что Театр «Ромэн» или Театр ШСП.
Вернемся к постановке. Собранные режиссером эпизоды напоминают пэчворк (лоскутное шитье по принципу мозаики) и не вырисовываются в целую картину. Сцены выяснения отношений изобилуют предъявлением претензий, нотациями, повторами, слезами, надрывными криками, истериками, при этом зрители наблюдают за всем происходящим «с холодным носом» (есть исключение, но только одно, о нем непременно упомяну). Сожалею, но свидетельствую, что на первом показе было именно так. Очень надеюсь, что спектакль наполнится со временем смыслами и той энергией, которая подействует на публику. Однако есть обстоятельства, которые могут помешать этому.
Во-первых, сценография (художник-постановщик - сам режиссер Никита Кобелев) – избыточно бытовая. Ну, скажите, зачем сцену загромождать мебелью, вносить и выносить перед каждым эпизодом те или иные предметы, понижая и так не слишком высокий градус восприятия? Какая разница, диван или кровать в условной комнате, работает телевизор или нет, стоит ли посуда на столе и прочая бутафория? Речь в пьесе и спектакле идет о трагическом взаимонепонимании разных поколений, накал страстей должен быть таким, чтобы не пришлось отвлекаться на смену интерьера.
Во-вторых, дети. В постановке задействованы два ребенка, а так ли уж необходим подобный натурализм? Задача режиссера, чтобы зритель не думал о возрасте актеров, переживая суть. Например, в сцене, где ушедший из семьи отец (Антон Буглак) по выходным развлекает пятилетнюю дочку (Соня Владимирова), а она не реагирует, застыла как ледышка, ей все равно. Зачем привлекать живую девочку, вполне сошла бы кукла. И вот еще, в другой сцене десятилетнему мальчику (Боря Луговской) мама устраивает истерику (Елена Ташаева) за то, что он уходит в школу, а не остается с ней дома, потакая безумной маминой любви и опеке. Мальчику трудно актерски реагировать на такие гиперэмоциональные посылы, и он нерешительно отрабатывает сцену, повторяя, как заводная кукла, что ему надо в школу, и общается с мамой невыносимо литературным слогом: «Я вполне могу понять твои проблемы… у меня достаточно сил помочь тебе их разрешить». В драматургической лексике режиссер, конечно, не виноват, но ведь чем-то эта пьеса его пленила.
Самая страшная и удачная, вызывающая сопереживание сцена опознания тела в морге. Полицейский (Александр Мохов) предлагает матери взглянуть на накрытое простынью тело, чтобы удостовериться, ее ли это сын, но мать (Юлия Пивень) изо всех сил противится и цепляется за подругу (Ольга Чернова). Каждый момент здесь оправдан, все чувства человечески объяснимы и эмоции отыграны, и даже то дикое звериное ощущение счастья, когда оказывается, что под простынью лежит труп сына подруги. Все артисты работают безукоризненно, и за эту сцену можно простить некоторое раздражение от предыдущих эпизодов.
Искренне рада за Александра Мохова, получившего в этом спектакле несколько ролей, а также за некоторых других артистов, старых товарищей главного режиссера Сергея Газарова, которых он пригласил к себе в театр.
Ждем от "Сатиры" новых спектаклей.
фото с официального сайта театра