Театральное событие, о котором не узнали московские театралы
Национальный Академический театр им. Янки Купалы из Белоруссии по какому-то неведомому культурному обмену приехал в столицу России 24 ноября - всего на один день! Минский театр представил москвичам Чеховскую «Чайку».
Интересно, кто организовал эту однодневную гастроль минчан в Москве? До этого москвичей принимали в Белоруссии. Актеров МХТ им. Чехова радушно встретили и разместили по высшему разряду. Спектакль «Дом» по пьесе Гришковца был разрекламирован, билеты проданы, аншлаг, банкет, все как надо. И вот ответный визит минского театра: актеров везли двенадцать часов на автобусе, для них не нашли денег на поезд. Приезд знаменитого театра почему-то был покрыт тайной: в Москве билеты не продавались, не было афиш, рекламы, хотя бы самой простой информации в каких-нибудь СМИ. Сцену почему-то предоставил РАМТ, хотя культурный обмен был с МХТ. Большой зал РАМТа в этот вечер оказался наполнен"нетеатральной" публикой: людей пригласили какие-то общественные организации. В итоге – в антракте половина зрителей ушли, но те, кто остались, были в полном восторге и устроили артистам Театра им. Янки Купалы заслуженную овацию.
Вообще спектакль «Чайка» в постановке Николая Пинигина мог бы стать культурным событием, если бы в Москве нашлись заинтересованные профессионалы.
Каждый уважающий себя режиссер непременно поставит хотя бы одну из чеховских пьес. «Чайка» - своего рода экзамен на зрелость и мастерство режиссера. Спектакль Николая Пинигина - это экзамен, сданный на «отлично».
Постановка абсолютно современна притом, что режиссер не воспользовался ни одним новомодным приемом, разве что ноутбук дал в руки Константину Гавриловичу Треплеву (Александр Казелло). Ноутбук, кстати, был по делу: с него на экран идут кадры, иллюстрируя знаменитый монолог Нины Заречной (Валентина Гарцуева). Взрывы и катастрофы, приводящие к апокалипсису (видеоконтент – Сергей Тарасюк), портрет голой вымершей Земли действуют оглушающе: действительно становится «холодно-холодно-холодно, пусто-пусто-пусто, страшно-страшно-страшно». Не дай Бог, сбыться пророчеству Треплева (Чехова): «Все жизни, завершив свой печальный круг, угасли…».
Сценография Мариуса Яцовскиса и его же прекрасные, очень органичные костюмы не отвлекают от происходящего, но наполняют его особым театральным смыслом. Три унылые стены, наглухо зашитые серыми досками, открывают лишь одно окно на время представления Треплевской пьесы. Там, у озера все глубоко и объемно, там – любовь Нины и Кости, тут - скучающие лица «зрителей» дачного театра, полное отсутствие любви к ближним у Аркадиной (Зоя Белохвостик), главное – успех у публики.
Мебели на сцене практически нет, зато много деревенского воздуха, от которого больше других задыхаются Нина, Маша и Костя, они - самые несчастные герои пьесы, еще способные горячо и искренне любить, пусть безответно.
Бедный Костя Треплев – обиженный мальчик, с детства лишенный материнской заботы и ласки. Какое счастье приносит прикосновение маминых рук к его голове в момент перевязки. Куда девается его агрессивность, поджатые губы и суровые брови? Сколько разных эмоций на лице актера Александра Казелло. Ах, как могла бы сложиться жизнь его героя, будь у него нормальная мама, а не востребованная актриса. Интересно как режиссер выстроил их диалог – своеобразную словесную дуэль: в ней каждое слово – разящий наповал выстрел. Есть слова – созидатели, а есть слова - убийцы, так что застрелился Треплев, будучи уже смертельно раненым словами близких.
Спектакль играется на белорусском языке, но вполне понятен и без субтитров. Некоторые белорусские слова даже больше подходят по смыслу: например, Тригорин томно жалуется, что «повинен» писать, что означает должен, но повинен – точнее. Аркадина, устраивая Косте сцену, заламывает руки, картинно моля о прощении: «Даруй свою мать!», - и сразу понимаешь, что прощение – действительно, подарок.
Прекрасна и несчастна Маша в траурном платье (Виктория Чавлытко), тщетно пытающая вырвать из своего сердца любовь к Косте. Она хватается за «соломинку», соглашаясь выйти за учителя, но Медведенко ее дико раздражает. Любовь к Треплеву не проходит, поскольку нелепый смешной Медведенко (Сергей Руденя) в коротеньких брючках и сером бабушкином платке, перевязанном крестом накрест на груди, не в состоянии заслонить романтический образ непонятого мещанами режиссера-новатора. Маша в этом спектакле – такая сильная, прекрасная, что, пожалуй, могла бы отогреть Костю, если бы Нина не появилась в усадьбе и не добила несчастного Треплева.
Выразительна актерская работа Виктора Манаева – его Петр Николаевич Сорин страстно хочет жить, ведь он еще «ничего не сделал, что хотел». Он хочет любить, а не болеть, но доктор (Александр Подобед) цинично отмахивается: «А же что вы хотите в 60 лет?!» - Тут зрители понимающе смеются, уловив знакомые врачебные нотации. «По закону природы все живое имеет конец…», - Безапелляционно продолжает доктор и от всех недугов советует принимать валериану.
Совершенно замечательная сцена, в которой Аркадина срывает одежды с Тригорина (Роман Подоляко) и макает его с головой в бочку, чтобы образумить, смыть наваждение, увлечение юной Ниной. И он безвольно сдается, остается при Аркадиной.
Финал страшен и прост. Треплев спокойно и аккуратно расставляет стулья, подбирает тушку чайки и, волоча ее за крыло, удаляется стреляться. Затем вновь выходит на авансцену и получает выстрелы от матери, доктора, Тригорина…холодно, пусто, страшно…
Пока зрители кричали «Браво», на сцену перед счастливыми артистами поставили две огромные корзины цветов от министерств культуры России и Белоруссии. Интересно, поместятся ли они в автобус, на котором артистов повезут обратно в Минск?
Кстати, как мы узнали позже:
организация, которая заключила договор сренды с РАМТом: АНО (автономная некоммерческая организация) Международный культурный центр. На их официальном сайте в анонсах ноября одной строчкой - спектакль Чайка" театра Янки Купала в РАМТе. И все никакию афиш, фотографий, прессы, ничего.