Получив релиз о рождении нового коллектива «Товарищей», театрального объединения «единомышленников в искусстве» под руководством режиссёра и художника Андрея Бутяева (труппу составили выпускники Российского государственного института театрального искусства – ГИТИС 2023 года), я решила сходить на разведку с целью поддержать молодежь. Про премьеру спектакля «Готическое море» никто не слыхивал, про «товарищей» тоже, ровным счетом, ничего, я пошла, хотя душу терзали сомнения: больно уж пафосен был анонс: «Рождение театра и выпуск спектакля возрождают принципы учения К. С. Станиславского об этических нормах, при которых возможно сотворчество. А также – манифест, представленный О. Н. Ефремовым артистам МХАТа в ситуации эпохального раскола труппы главного драматического театра страны. Традиция, которой придерживались классики: актёры могут быть настоящими художниками только в условиях театра – товарищества. Театр «Товарищи», выбирая систему координат теоретиков русского театра, представляет инсценировку литературы, лишённой развлекательного начала и хэппи-энда...» (кто сочинял сей неудобоваримый текст?!).
Ну-ну, подумала я, отправляясь на премьеру, в принципе, я тоже хожу в театр не для развлечения…но, честно говоря, и не для того, чтобы меня пытали. А меня пытали ровно полтора часа, показавшиеся вечностью.
Готическое искусство никогда не входило в круг моих предпочтений – я не люблю мрак, мне кажется, что мрачные люди демонстрируют окружающим свою значительность, мол, я – не просто грустный или расстроенный, а вот именно - мрачный.
Атмосфера в доме-музее Высоцкого, где давали спектакль, была удушающей в прямом смысле: дым висел над маленьким залом плотной завесой. Некоторые зрители сразу стали подкашливать, двое или трое покинули зал минут через двадцать, не в силах нормально дышать, остальные завистливо смотрели им вслед. Причина дымовухи прояснилась по ходу действия, когда зазвучал текст Теннесси Уильямса: «Лили! В доме просто не продохнуть от твоего дыма и пепла!». Лили слишком много курит в драме Уильямса, но причем тут зрители? Конечно, «Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?», – хотелось немедленно цитировать бессмертного Гоголя. Стульев на сцене – три, артистов – четверо, они постоянно перемещаются, словно играют в игру, кому один стул не достанется, кто тут лишний. Дело не в том, что на сцене ничего нет, а в том, что там ничего не происходит. Вот, у Олега Липовецкого в театре «Шалом» четверо артистов на пустой сцене творят чудеса – ты и плачешь, и смеешься, и выходишь после спектакля просветленным, что же у наших «Товарищей»?
Аннотацией обещано, что «драма подтолкнет зрителей задуматься (!) над судьбой героев…» (божечки, кто ж сочинял этот текст?!). Сия «драма», чудовищно скомпилированная из разных пьес Теннесси Уильямса и Эдгара По, не только не подтолкнула, а оттолкнула от героев бесповоротно. Способствовали этому три фактора: невнятная плоская режиссура Андрея Бутяева (он же – автор идеи, инсценировки и постановки), неубедительность актерского существования (у одного «товарища» – явная проблема с дикцией, у единственной девушки явно чесались руки, ибо она постоянно поправляла свои красивые волосы) и чудовищно монотонная музыка, выносящая мозг.
«Творения мастеров психологического жанра в литературе возвращают первобытную способность говорить на языке правды: артисты показывают героев в ситуациях разочарования, душевной и физической боли, предоставляя возможность зрителю прочувствовать неожиданные эмоции и, возможно, осознать несовершенство бытия…» – несовершенство мы осознали, совершенно подавленные псевдоинтеллектуальным мороком многозначительности постановки.
Кто-то рядом забылся тревожным сном, кто-то кашлял, кто-то поглядывал на часы. В зале нашлись и сочувствующие, наверняка родные и близкие, которые гордо снимали своих любимцев на телефон. Добро бы то были тихие домашние радости… но ведь группа «товарищей» претендовала на высокое, опираясь на этические нормы учения Станиславского…
Один плюс у спектакля все же несомненно был: когда мы вырвались на свежий воздух, вздохнули полной грудью, очухиваясь по дороге к метро, то почувствовали себя почти счастливыми.