ВСЕМ СЕСТРАМ ПО СЕРЬГАМ

Режиссура Богомолова никогда не отличалась особым трепетом перед классикой. Константину Богомолову свойственно лихо видоизменять тексты пьес и романов, а также количество и значимость персонажей, переписывать прямую речь и авторские ремарки. Лично меня это всегда напрягало, но на этот раз своим новым спектаклем на сцене Театра Наций режиссер Богомолов меня совершенно убедил. Знаменитая пьеса Островского «На всякого мудреца довольно простоты», наделавшая в девятнадцатом веке много шуму ввиду ее острой современности, но несколько поистершаяся к веку двадцать первому, в решительных руках Богомолова претерпела значительные изменения (фабула, правда, осталась почти нетронутой), и к моему удивлению и радости, ничего не потеряла. Режиссер приготовил для зрителей свое фирменное блюдо, щедро сдобрив его цитатами Чехова, Достоевского и Шекспира, по давней собственной традиции приправив пряными шлягерами разных лет.

Современников Островского – реакционеров и ханжей, циничных искателей теплых местечек и продажных «писак» в новой постановке органично сменили «герои нашего времени»: представители государственных органов власти, олигархи, жалкие остатки «гнилой интеллигенции», поп-солисты, одинокие борцы за права и расчетливые молодые карьеристы.  Вслушиваясь в их речи, остроумно переписанные режиссером, публика оживленно откликается на происходящее. Герои во время действия непринужденно покидают сцену, занимают зрительские места, шествуют по проходам, устраивают перепалки, в том числе, с режиссером, то и дело появляющимся в партере. Смех в зале звучит постоянно: так реагируют зрители на режиссерский сарказм и фантазию, и надо видеть, с каким явным удовольствием во всем этом купаются артисты.

Один из главных героев спектакля Егор Глумов (Александр Новин) – молодой честолюбивый тихушник, хищник, до поры прикрывшийся шкурой агнца. В его уста режиссер глумливо вложил реплики чеховского Треплева. Только трепетный чеховский герой вызывает сочувствие, даже сострадание, а Глумов - лишь язвительный интерес. Конечно, этому щелкопёру никогда не описать, как блестит горлышко бутылки в лунную ночь, не сочинить страстное любовное послание  девушке. Однако, он все же чувствителен, и все его чувства обращены к матери - там его любовь, боль, стыд и презрение: «Перемени повязку, мама, ты это хорошо делаешь… только, отчего ты все время поешь бардовские песни, тебя ведь даже на Грушинский фестиваль не приглашают…».

Глафира Радиковна (Сергей Епишев), мать Егора – типичный представитель старой московской интеллигенции: бедной, но гордой обладательницей  «нищей  вонючей квартиры» на Малой Бронной. Когда-то из двух братьев-близнецов она выбрала в мужья скромного ученого, а не удачливого бизнесмена, чего сын не может ей простить всю жизнь. Богатый дядюшка Нил Мамаев (Александр Семчев), посетив  родственников, умиляется сохранившимся памятным мелочам прошлой жизни. Как артисты Семчев и  Епишев от лица своих героев вспоминают общую романтическую юность, это надо видеть.

У бизнесмена Мамаева - квартира в элитном комплексе «Гумилев», дача в элитном поселке «Горки роскошные», высокопоставленная жена, а любви нет.

Он развлекается с юным певцом Курчаевым (Григорий Верник), на которого не жалеет денег:  оплачивает телеграмм-канал «Лейся, говно», покупает четвертое место на Евровидении, договаривается с директором Большого театра господином Уриным насчет выступления на исторической сцене. Квартиру любимчику подыскивает на Бронной – «выйдешь из дома, тут тебе и Новиков, и Рапопорт, и пробка в потолок, и пробка из «Lamborgini». Сотворенная руками Мамаева «звезда» Курчаев «зажигает» на корпоративе его фирмы «Роскурица». И все это смешно и правдиво, до тошноты.

Жена Мамаева (Наталья Щукина) имеет шикарный кабинет в Белом доме, а также руководит благотворительным Фондом «Мама Ева». Она умело наставляет  неопытных соискателей красивой жизни, объясняя и показывая все в натуре. Готовый на все,  смазливый племянничек чрезвычайно надобен и удобен чете Мамаевых. Все же свой человек, все - в семью. Мамаев с удовольствием отправляет сладкую парочку на Мальдивы, покупает билеты на дорогого модного кумира Рублевки Теодора Курентзиса.

Спектакль вызывает много язвительных ассоциаций, но есть в нем и трогательные нотки, например, неожиданная уважительность благополучной мамаевской марионетки Курчаева к чужому волеизъявлению. Он вдруг смело поддерживает одиночную пикетчицу Катю (Александр Волочиенко), отстаивающую свободу неизвестного Супченко («Я/МыСупченко»), и обоих тут же упекают за решетку. 

Боевая «девушка» Катя - непутевая дочь Крутицкого и Турусиной, активистка ЛГБТ, протестующая назло высокопоставленным родителям, где-то внутри себя уверена, что с ней ничего не случится – мама надавит на папу, папа воспользуется служебным положением и выручит. Когда Крутицкий решает выдать  протестную дочь Катю за перспективного послушного Глумова, сына московской интеллигентки Глафиры Радиковны, его жена Турусина (Игорь Миркурбанов) возражает: «Зачем нам эта гнилая генетика?».

У Кати есть два варианта: или замуж, или в колонию. Следует замечательная сцена укрощения Глумовым строптивой Кэт с привлечением гениального диалога из комедии Шекспира.

Богомолов иронизирует, рефлексируя, по поводу старых идеалов и пятой колонны, в составе которой не так давно сам ходил на демонстрации. Время изменилось. Все бессмысленно. Спектакль – реальная лакмусовая бумажка того, в чем мы сегодня живем. Нил Мамаев в шоке от протестного движения души своего подопечного и подобострастно жалуется Крутицкому, от которого все зависит: "Я ему сколько раз говорил: посмотри, как похорошела Москва! Пусть вот теперь поглядит, как похорошел Магадан!".

В финальной сцене - привет фильму «Вокзал для двоих»: Мамаев навещает Курчаева в колонии, привозит гостинцы (потом они бегут, чтобы успеть на вечернюю поверку), делится новостями 2025 года. Мамаев рассказывает сидельцу, что в России теперь нет никакого интернета, страна поделена на губернии...

В спектакле всем сестрам – по серьгам. Сочно представлены  отношения чиновников, снисходительно относящихся к слабостям и порокам  друг друга (компромат). Чем выше ступенька карьерной лестницы, тем меньше государственным мужам и женам хочется перемен, ведь права и свободы – это всегда смена кадров.

Чекист Крутицкий  (Виктор Вержбицкий) мечтает о возвращении порядка. Имперскому госаппарату рефлексирующая интеллигенция, не желающая идти в ногу, поперек горла. Броуновским движением управлять невозможно – поводки путаются. За окном мерещится вернувшийся на свой постамент «железный Феликс». Крутицкий искренне сокрушается: «Молодежь оттого порядку не любит, что не понимает красоты упорядоченного ритма…». Упорядоченные ритмы вспоминаются следующие: марши юных нацистов, стройные ряды счастливых физкультурников, салютующих Сталину на трибуне Мавзолея. И не зря Мамаева (Наталья Щукина) проговаривается: "Нацистов можно понять - мир спасет красота. Ведь посмотрите, вокруг одни уроды! Больным, конечно, надо помогать, но мы так генофонд просрем...".

Режиссеру удается собрать или упомянуть все слои современного общества от Путина и Мишустина до чиновников Белого дома, от Михалкова и Курентзиса до поп-артистов, от «нашистов» до бизнесменов, от полицейских до спившихся бичей.

По ходу действия звучит много песен, и все они точно вписываются в ткань спектакля. Так, Крутицкий голосом Никиты Михалкова напевает «Мохнатый шмель», прерываясь на съемки своей же программы «Бесогон», а на Троекуровском кладбище бодро звучит Митяевская песня «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…».

- Власть – великое мучение и великий соблазн. Хочется взять ремень и пороть всех долго, вечно. Вы ж не можете не убивать, не воровать, не вожделеть, а ведь двадцать веков прошло... - Из уст Крутицкого эта речь звучит особенно многозначительно. Зал дружно аплодирует.

А Константин Станиславский с обложки программки "Мудреца" показывает язык (вспомним знаменитую гримасу Альберта Эйнштейна).

Опубликовано: 26 октября 2021

фото с официального сайта театра